Мечты/И танцы!
Автор этого текста Сергей Вильянов, мой друг, м-брат и журналист, не нуждающийся в представлении. Очень рад, что Сергей согласился на публикацию. Читайте. Вникайте. Мечтайте.
Добиться воплощения мечты гораздо проще, чем кажется. Если, конечно, она из реальной жизни, а не пришла в голову прямиком из страны радужных эльфов. Типа, живу я с мамой, ничем осмысленным не занимаюсь, веду ЖЖ и играю в WoW. И вдруг так рраз – деньги чемоданами, телки эшелонами, мама на сорок лет помолодела, я ей дворец купил и дворецкого с вооот таким лимузином…
Нет, мы говорим про другие мечты, более разумные. О карьерных, материальных, творческих и географических победах. В книгах по личностному росту о достижениях такого рода пишут просто удивительные вещи. И между строками очень четко заметно – в какой главе автор принимал прописанные психиатром таблетки, а в какой почему-то забыл. Ну и аудиторию подобной литературки не смущает, что автор живет с мамой и – наверняка – на весь гонорар купил новое заклинание для своего мага.
На самом деле все очень просто. До неприличия. Надо просто переболеть мечтой и забыть о ней. Не так, что «я больше вообще не люблю Машку и не думал о ней уже тринадцать минут и сорок две секунды». А просто – забыть. По-настоящему. Потому что переболело и отвалилось. Или, как вариант, можно полностью и бесповоротно отчаяться. И тогда все возьмет, да и как-то сбудется.
Только радости от этого никакой не будет, лишь недоумение и печаль. Ложка, как известно, хороша к обеду. И если ты с этой самой ложкой врываешься в кухню, а там ни людей, ни еды, одни голые стены, заросшие от времени паутиной и плесенью – какая уж тут радость…
Об одной такой сбыче мечт рассказал мне на днях старый знакомый. Он родился в 1975 году в Воронеже. Городу с архитектурной точки зрения крепко повезло: во время войны его практически сравняли с землей, и потом отстроили заново. Широкие улицы, отсутствие проблемы ветхого жилья, как в уцелевших городах-сверстниках. Обилие военных заводов способствовало неплохому снабжению продовольствием и промтоварами. В общем, до середины восьмидесятых все было по советским меркам неплохо. Даже в Москву за колбасой никто особенно не ездил, хотя недалеко. А потом как-то резко взяло и посыпалось. Пустые магазины, очереди за всем подряд, талоны, рост цен. И к 90-му году все стало совсем уж никак.
Впрочем, к мечтам моего знакомого это не имело ровно никакого отношения. Ему было пятнадцать, и он уже лет восемь всерьез занимался бальными танцами. Детская группа, E-класс, D, C, B, и вот уже замаячил вполне профессиональный А. Конечно, все это были классы местного, если не сказать – местечкового розлива, потому что на международные соревнования никто из Воронежа не ездил. И все же танцевали ловко. В городе с населением около 900 тысяч человек работали четыре крупные танцевальные школы и еще штук пять небольших. И это были действительно школы – со своими традициями, подходами к обучению и т.д. Танцоры по-своему, по-интеллигентски соперничали. Этот грозный взгляд худосочного ботаника из-под роговой оправы и резкое движение бедрышком… Ну, вы понимаете.
Танцевальные конкурсы местного масштаба проходили регулярно, благо ничего особенного для их проведения не требовалось. А потом самый ловкий и коммуникабельный тренер договорился об аренде столовой на военном заводе, где в свободное от систем наведения время делали видеомагнитофоны «ВМ-12». Столовая у нас обычно ассоциируется с небольшим темным помещением, где пахнет чем-то невкусным. Но завод был военный, и столовую там строили во времена развитого социализма, денег особо не считая. В результате получилось здоровенное двухэтажное здание с окнами во всю стену, и на полу первого этажа лежал роскошный паркет.
Попутно с арендой удалось раскрутить директора завода на мелкие призы и медали, покрытые сусальным золотом, и вскоре в городе стали регулярно проходить всероссийские конкурсы. Конечно, всероссийскими они были только по местным меркам (как и классы танцоров), но из центральной России и Поволжья пары приезжали активно. И был удивительный контраст между серым, лишенным красок городом – и этим буйством цветов, музыки, движений, жестов…
Те, кто занимался танцами всерьез, знают о мощной статье расходов на пошив костюмов. Их надо было, как минимум, два – для классической и латиноамериканской программ. Костюмы шили вручную, где-то добывая импортные ткани и, как мы бы их назвали сейчас, аксессуары. Блестки, стразики, орнаменты. Издалека все выглядело прямо как на кассетах с записями иностранных конкурсов бальных танцев. Вблизи, конечно, разница чувствовалась, но, возможно, вина за это лежала на переписанных по пять раз на «ВМ-12» кассетах, изображение с которых вдобавок невозможно было поставить на «паузу» без появления жирной дрожащей полосы посреди экрана.
У моего знакомого, впрочем, видеомагнитофон дома стоял почти импортный, «Samsung Электроника-1230», и кассеты ему подгоняли первой свежести. Разница между конкурсами в Германии, в Штатах и в Воронеже не давала наблюдательному парню покоя. Танцевали-то, что характерно, вполне сравнимо. Но оформление зала! Но свет! Но режиссура! И куча мелочей, оставшихся за кадром – если их исправить, можно было провести Идеальный Конкурс. Такой, чтобы в этих самых германиях и штатах посмотрели и обзавидовались.
И появилась мечта – сделать тот самый Идеальный Конкурс. Около года мой знакомый писал сценарии, рисовал схемы расположения всего и вся в зале и за кулисами, даже составил смету затрат. Да, со стороны может показаться, что человеку было просто нечем заняться. Но учитывайте, пожалуйста, что парню было всего 15, и это происходило при советской власти. От последней, впрочем, уже почти ничего не оставалось. Жизнь становилась все более жесткой и одновременно пустой. И конкурсы продолжали проходить, но раз от раза все формальнее и скучнее. Из других городов стали приезжать меньше. У новичков не было денег на костюмы. Да и вообще было как-то не до танцев. Мир, как мы его знали, в очередной раз подходил к концу, и на первое место выходили совсем другие вещи… А потом директор завода и вовсе перекрыл дорогу к столовскому паркету. Конкурсы прошли еще пару раз на других городских площадках, но там было совсем тоскливо, и красивая во многих смыслах идея просто зачахла. Наступило другое время с другими плясками. В моде был святой Вит.
Папка со сценариями и рисунками Идеального Конкурса долго пылилась у моего знакомого на книжной полке. Он продолжал танцевать до окончания школы, потом и в институте, однако все больше по инерции и для поддержания физической формы. Со временем его стала раздражать странная дисгармония. Танец, как ни крути, это действо в определенной степени сексуального характера. Заниматься всерьез сексом на публике, пусть и в такой завуалированной форме, – довольно странно. Поэтому чувства надо имитировать. По какой-то странной причине, люди, у которых с имитацией все было отлично, за пределами паркета демонстрировали удивительную зажатость и неспособность к нормальным отношениям. И наоборот – у довольно слабо танцующих пар в личной жизни был порядок. За все годы наблюдения вспоминалась только одна пара, остававшаяся таковой и после того, как выключали музыку (и свет), выдававшая на паркете просто чудеса техники и страсти. Но чудо продолжалось с полгода, после чего юноша с девушкой разругались, и танцевать вместе, ясное дело, перестали. Это к вопросу пользы секса на работе.
Что хорошо в 15 лет, в 20 уже как-то не очень, а в 25 совсем странно. И где-то между 23 и 25 мой собеседник с танцами завязал. Но круг общения, сформировавшийся за многие годы, сохранился. И нет-нет, да и заходили разговоры о знаменитых воронежских конкурсах позднесоветского периода, обсуждались разного рода косяки и то, как все можно было бы провести по уму. Воспоминания были уже не так остры, и все же немного ранили, заставляли переживать и краснеть.
А потом наш герой познакомился с девушкой, к танцевальной тусовке не имевшей никакого отношения. Так почему-то чаще всего и случается. Где танцуешь – там не мути. Девушка была хороша во всех отношениях, и по мере углубления знакомства обнаружилось, что у нее вдобавок неплохой папа. Неплохой и непростой. И среди некоторого количества бизнесов у него имелся большой магазин экзотических растений, аквариумов и прочей довольно необычных для тогдашнего Воронежа вещей. Располагался магазин в здании бывшей столовой завода, в музее которого еще стоял первый собранный «ВМ-12».
Шло время, обоюдное удовлетворение сторон нарастало, и в итоге состоялась свадьба. И не где-нибудь, а в этом самом магазине-столовой. Хозяйственный папа приобрел здание вместе с кухней, на которой маялись от безделья хитрые, но все же очень профессиональные повара. Да и интерьер в магазине был куда приятнее, чем в любом тогдашнем воронежском ресторане. Свадьба, говорят, удалась. Мой собеседник запомнил ее смутно по двум причинам. Во-первых, он попал в довольно непривычную среду, к которой еще предстояло найти подходы. А, во-вторых, весь вечер он внимательно смотрел по сторонам и прикидывал – тут поставим софиты, вон там пульт, под лестницей отгородим место для раздевалок, по углам посадим судей… Да, действительно – мечта сбывалась. Тесть, с учетом его любви к экстравагантным решениям, поддержал бы идею проведения конкурса обеими руками, деньги кое-какие имелись, и надо было просто сделать несколько звонков и нанести пару визитов. Дальше все случилось бы само собой.
Наутро после первой брачной ночи новоиспеченный муж достал с полки заветную папку, пролистал пожелтевшие по краям листки, грустно улыбнулся и… поставил ее на место. Мечта сбылась. Причем по столь идеальному сценарию, что и представить было невозможно. Но время мечты безнадежно ушло. И воплощать ее сейчас было бы столь же странно, как заново организовывать в Воронеже производство видеомагнитофонов.
Так что, если страстно мечтаете о чем-то (или о ком-то) – поубавьте пыл. Мечты почему-то не спешат сбываться, пока мы визжим и суетимся. Им нравится покой и размеренность. Будьте же спокойны, уважаемые читатели.
Я знаю: в конце пути мне обещан покой
Но я не помню где дом, не помню, где дверь
Я знаю: любовь — это награда за все
И вот она спит в моих руках
Как недоверчивый зверь
Я мечтал об этой жизни с двенадцати лет
Я сделал свой шаг, я оставил след
Как нож режет воду.
Автор текста: Сергей Вильянов
Музыка!
