Журнал «Квир»/И статьи в журнале «Квир»!

Есть такой исконный мужской журнал «Квир»! Лучше бы вам даже не знать, что есть такой журнал, но вот так! Там есть сайт и публикуют всякие статьи, если вдруг испорчу вам вечерок, значит испорчу вам вечерок! Эта статья называется «Послушник», оригинал на сайте, можете пойти и посмотреть, что там есть еще!

«Отец Макарий (в миру Алексей Черножмых) мужского монастыря города N уже с утра попивал кагор. Вот, печально и с некоторым томлением в душе думал он, сповадил же, господь… И зачем это, прости господи, так…

Отцу Макарию было тридцать семь и благодаря относительно праведной жизни, что ведут священнослужители в монастырях, ощущал он себя в полном расцвете сил.

Что и говорить: кагор, которым нередко баловался святой отец, не был водкой, и потому, в то время как многие его ровесники в мирской жизни уже порядком перепились (и перебили друг другу морды в пьяных драках, или наполучали еще какие-либо увечья), отец Макарий выглядел очень свежим, не носил очки и не курил.

Разве что не брился ни разу в жизни, но здесь, в монастыре, на это вряд ли кто обращал внимание. Многие, конечно, думают, что в монастыре вообще мало уделяют внимания внешности. Особенно чужой внешности… Остается только пожать плечами.
Кровь прилила частично к голове священнослужителя, а частично пошла в другой, не менее важный орган.

Так или иначе, но этот здоровый, начитанный мужчина в расцвете сил невыразимо страдал. То есть он не всегда страдал — будучи высокого роста и с довольно широкими плечами, а также имея от природы черные как смоль волосы, которые не вились не только на голове, но оставались прямыми и в виде усов и бороды — был отец Макарий очень привлекательным.

Брейся он, одевайся по моде и живи в миру — наверняка имел бы к своим тридцати семи не один десяток любовных связей за плечами. Но мужской монастырь никак не располагал к женщинам. Не благоволил им и сам отец Макарий.

Он налил себе уже второй за это утро стакан кагора и с тоской поглядел в резное оконце своей кельи. На дворе была поздняя весна, и теплое солнце заливало пыльную дорогу от трапезной до церковного прихода. На приваленных к стене прихода бревнах восседали жирные, с дутой грудью голуби, а вокруг них скакали воробьи — видимо ожидали, что скоро понесут выбрасывать оставшиеся от завтрака помои, и они наклюются их вдоволь.

— Божьи твари, — тихо и грустно прошептал отец Макарий с очередным глотком христовой крови.

Сердцу его было тесно в грудной клетке, а ему самому — в келье. Не деревянный стол, деревянная же лежанка и маленькая кубатура монашеской комнатки теснили его, нет. Не сиделось ему здесь из-за молодого послушника Владимира, переведшегося сюда всего месяц назад из монастыря города K.

Был Владимир статен и, безусловно, красив. Двадцати двух лет от роду, он уже понимал свою природную красоту и, может быть, даже пользовался ею. А, может, и не пользовался, но просто не мог (и не хотел) воспротивиться искушению. Искушениям. У Владимира никак не росли усы и борода — его лицо оставалось абсолютно гладким — не было и намека на хоть какую-нибудь, мало-мальски видимую растительность. У большинства девушек в ясный весенний день солнце высветит на лице больше тонких волосков, чем у Владимира. А вот на голове волосы были у него чудесного каштанового цвета и слегка вились.

Святой отец отхлебнул еще вина и вдруг поймал себя на мысли о том, что думает, есть ли у Владимира волосы где-либо еще кроме головы…

Господи, за что мне такое наказание? Ведь все было так чудесно. До Владимира. А теперь практически все население монастыря никак не надышится на него. Мало того что он невольно отобрал лидерство, популярность у отца Макария, но отец Макарий и сам уже чувствовал, что ему просто необходимо как можно чаще видеть Владимира. Ему просто необходим этот каштанововолосый юноша.

Святой отец раздраженно зажмурился — много слухов ходило о красивом новом послушнике. Подумать только: прошел всего месяц, а уже «много слухов». Слухи, конечно, слухами, но больше всего отца Макария беспокоило то, что он все чаще стал встречать Владимира с другим послушником — Димитрием.

Димитрия однозначно никто и никогда не назвал бы симпатичным. Но все же был он относительно привлекательным. Не притягательным, но все же привлекательным. Среднего роста и довольно хлипкого телосложения. С узким лицом, на котором по весне всегда выступали россыпи веснушек. Вся же привлекательность заключалась в его кротости и почти полной безотказности.

Он уступал практически всем… Но не всем нравился, так как был очень опытен и мог сделать так, что его партнер в любовных утехах больше ни о ком и ни о чем другом думать не сможет. И, соответственно, мог сделать наоборот. Несмотря на абсолютную уступчивость, Димитрий, в лучшем своем воплощении, давался все-таки не всем. Даже далеко не всем. И еще только месяц назад отец Макарий в душе гордился тем, что Димитрий был полностью в его власти. А другие втайне завидовали этому.

Но теперь… Святой отец снова раздраженно зажмурился, будто от изжоги. Почему вдруг все так резко поменялось? Он задумчиво залез рукой под рясу и почесал промежность.

Отец Макарий вроде бы всегда был готов к переменам. Был начитанным и никогда не забывал, что все временно, изменчиво и что если на него вдруг накинется одиночество, то он это переживет.

Он отодвинул пустой стакан в сторону и, продолжая смотреть в окно, подпер голову правой рукой.

Одиночество… Если бы это было одиночество… Это было полное поражение: мало того, что он остался без Димитрия, но еще и стал замечать, что уже не пользовался прежним уважением среди членов монастыря. Все внимание было обращено на Владимира. Хуже всего, что и его собственное внимание было обращено в том же направлении. Образ Владимира сдавил сердце отца Макария горячей рукой и никак не хотел отпускать. Даже по ночам.

Что-то пахнет супом, каким-то пряным супом — с трапезной что ли? Да нет вроде. Окно-то закрыто. Отец был рад хоть как-то отвлечься от своих мыслей, и потому завертел головой по сторонам, пытаясь уловить откуда шел пряный запах. Запах исчез. Что такое? Отец Макарий подпер подбородок рукой. Супный запах пришел вновь. Отец понюхал руку — точно, пахнет от правой руки. Когда же это он ел суп? Ах ты, господи, да ведь он только что почесал этой рукой у себя под рясой — вот откуда запах.

— Пойду руки помою что ли, — сказал он сам себе. Его бас прозвучал в тесной келье так одиноко.

А солнце снаружи продолжало одаривать всех желающих своим ласковым теплом. Спасибо господу за такую радость, подумал отец Макарий, но сделал это скорее механически, чем от души.

Вдруг… Сердце его екнуло: у рукомойника стоял Владимир. Один. Кровь прилила частично к голове священнослужителя, а частично пошла в другой, не менее важный орган. Отец Макарий взял себя в руки и, как можно более спокойно, подошел к рукомойнику. С невероятным трудом подавив дрожь в голосе, молвил:

— Здравствуй, послушник Владимир.
— Здравствуйте, отец Макарий, — Владимир вытирал шею полотенцем и избегал смотреть в глаза.
— Послушай, Владимир, как тебе нравится здесь, в нашем монастыре?
— Мне здесь нравится, отец Макарий.
— А почему ты ушел из прежнего монастыря?
— Некоторые мне там мешали в полной мере служить Богу, отец Макарий.
— То есть как это мешали, Владимир? — отец Макарий прекрасно понимал, что послушник имеет в виду. Но все же хотел посмотреть, как далеко тот способен зайти в своих речах.
— Не хочу наговаривать на ближних своих, отец Макарий.
— Знаешь что, Владимир… Зайди ты ко мне сегодня вечером в келью, сразу после молитвы. Расскажешь о себе. О твоем прежнем монастыре. Такой опыт может оказаться полезным для нашего прихода. К тому же я должен хорошо… — отец Макарий поколебался, но все же сказал, — близко знать всех своих послушников.
— Хорошо, отец Макарий, — сказал Владимир и уголки его губ будто слегка растянулись в улыбке.

Отец Макарий помыл руки и пошел по своим культовым делам. Весь день он никак не мог успокоиться в ожидании вечера. То и дело прикладывался к кагору. Но совершенно не пьянел.

Вечером, когда ярко красные лучи заходящего солнца наполнили келью святого отца необычайно красивыми тонами, в деревянную дверь постучали. Это был Владимир…

Отец Макарий усадил его на кровать, налил кагора и завел разговор о церковных делах. Но беседа никак не вязалась, так как кровь в теле святого отца уже окончательно отлила от головы и прилила туда, где сейчас так неловко вздымалась ряса.

Отец Макарий, будучи уже не в силах совладать с собой, набросился на Владимира и задрал черную рясу послушника до пояса. На него пахнуло жаром молодого тела…»

Вот такой вот рассказик! Если вдруг вы захотите купить журнал «Квир» — знайте, что-то с вами творится неладное!

Ваш Z

Храни вас Бог!